Председатель Комитета Государственной Думы по международным делам,
руководитель парламентской делегации России в Страсбурге, вице-спикер
ПАСЕ Константин Иосифович Косачев только что вернулся в Москву из
Хельсинки, где сопровождал Дмитрия Медведева в ходе его официального
визита в Финляндию.
Русская служба «Голоса Америки» обратилась к господину Косачеву с
просьбой дать оценку состоявшемуся визиту и ответить на ряд других
вопросов.
Анна Леонидова: Константин Иосифович, каковы Ваши первые впечатления, что было наиболее важным и успешным в ходе этого визита?
Константин Косачев: Первое и главное заключается в том, что это
был действительно диалог равных и относящихся друг к другу с интересом
партнеров. Это не всегда получается в общении России с другими
европейскими странами, и Финляндия в этом смысле стоит особняком.
Финляндия не поддалась в свое время моде на членство в военных
альянсах типа НАТО, не поддалась соблазну спекулировать на исторических
обидах и памяти прошлого, которая в российско-финляндских отношениях не
менее сложная, чем в отношениях нашей страны со многими другими
европейскими государствами. Это – совершенно прагматичный диалог
партнеров, которые ищут решения, а не проблемы. И мне было приятно
наблюдать за тем, как в этом диалоге одинаково комфортно чувствовали
себя и президент Медведев, и президент Тарья Халонен.
А.Л.: Советский Союз был в свое время для Финляндии крупным
рынком, поглощавшим все, что Финляндия производила. Сохраняется ли это
положение и сейчас в условиях усиления экономической конкуренции в мире?
К.К.: Наши торгово-экономические отношения сейчас выглядят
весьма благоприятно даже на фоне известных кризисных явлений. Они на
подъеме. Товарооборот – порядка 22 миллиардов долларов. Это весьма
солидные цифры, особенно с учетом масштабов экономики Финляндии. Сейчас
главным элементом этого оборота является не сбыт финляндской продукции
в России, а закупки финляндской промышленностью, финляндской
экономикой российской продукции, – к сожалению, это, в первую очередь
– сырье. Это – необработанный лес, древесина, это – продукция нефтяной,
газовой промышленности. Но, тем не менее, эти отношения достаточно
устойчивые, и кризис на них не влияет. Самое главное, что с обеих
сторон есть очевидный интерес к тому, чтобы эти отношения продолжали
развиваться.
А.Л.: В начале мая исполняется год со дня вступления Дмитрия
Медведева на высшую государственную должность. Какие перемены во
внешнеполитическом курсе отмечаете лично Вы и как ключевой российский
дипломат, и как европейский парламентарий.
К.К.: Мне представляется, что принципиальных изменений в
российской внешней политике не произошло. И это было бы странно, потому
что Медведева избирали, его поддерживало большинство населения именно
как политика, который обеспечит преемственность линии Путина и во
внешней, и во внутренней политике. Эта преемственность в течение
последнего года, на мой взгляд, обеспечивалась в полном объеме.
Российская внешняя политика сохранила все основополагающие черты
периода Владимира Путина. Она является достаточно активной, она
является прагматичной, и в ней нет той агрессии, той
конфронтационности, которую все время пытаются России приписать. Мы
довольно часто вынуждены остро реагировать на действия или на
намерения наших партнеров, но это вызвано, безусловно, не тем, что мы
пытаемся с кем-то поссориться. Мы просто не приемлем ситуации, когда
наши партнеры действуют в одностороннем порядке без учета интересов
России. Мы считаем себя столь же важным участником глобальных мировых
процессов, коими являются США и многие наши европейские партнеры.
А.Л.: Как Вы и возглавляемый Вами комитет понимает «перезагрузку» российско-американских отношений?
К.К.: В российско-американских отношениях действительно
накопилось предельно много проблем, и, во многом, эти проблемы были
связаны с достаточно навязчивым желанием предыдущей администрации США
во всем столбить модель однополярного мира, которая казалась президенту
Бушу легко достижимой. Уверен, что и признание независимости Косово, и
действия США в Ираке, и планы по развертыванию противоракетной обороны
США в Чехии и Польше во многом были обусловлены не существом
ситуации, не существом проблем, а просто – стремлением утвердить право
США действовать в сложных ситуациях по собственному разумению и с
учетом только собственных интересов. И мы видим, что каждая из этих
ситуаций в итоге переросла в серьезную проблему и в
российско-американских отношениях, и в глобальном измерении. И то, что
сейчас президент Обама реально демонстрирует желание выслушивать
партнеров, прежде чем принимать какие-то решения, мне кажется, первым и
наиболее важным элементом той самой «перезагрузки», которую мы все так
долго ждали.
А.Л.: Константин Иосифович, существует ли разделение сфер
деятельности и полномочий между возглавляемым Вами думским комитетом и
главным дипломатическим ведомством, руководимым господином Лавровым?
Как складываются отношения между Охотным рядом и Смоленской площадью?
К.К.: Разумеется, разграничение полномочий есть, и оно предельно
четкое – оно определяется нашей Конституцией, которая, как и в любом
другом демократическом государстве, предусматривает разделение властей.
Оперативная функция – за Министерством иностранных дел, форматирование
основных принципов, постулатов, подходов внешней политики России,
безусловно, – за президентом Российской Федерации, это тоже норма
Конституции. А функция парламента – это высказывать свое согласие или
несогласие с теми решениями, которые предлагает президент, и которые
реализует в своей повседневной деятельности Министерство иностранных
дел.
Мы эти свои функции выполняем в целом ряде измерений – это и
классическая ратификация – либо не ратификация международных соглашений
России. Это – высказывания от имени наших избирателей, то есть от имени
российского сообщества каких-то позиций по актуальным международным
вопросам, которые, кстати, далеко не всегда совпадают с официальной
позицией МИДа. Это – форматирование бюджета Российской Федерации в
части, касающейся расходов на международную деятельность. Это –
консультации по назначению и отзыву высших дипломатических
представителей России за рубежом. Так что наши функции весьма
многочисленны и достаточно конкретно определены. Ну а в том, что
касается взаимодействия с Министерством иностранных дел, то оно весьма
конструктивно, и мы благодарны нашим коллегам в МИДе за весьма и весьма
тесное сотрудничество.
